Дом и война маркизов короны - О`Санчес

— …Так что, сударь Хоггроги, если Его Величество не воспрепятствует моему желанию…

— Не воспрепятствую. По крайней мере, хотя бы на эту неделю одним порядочным человеком в твоей шалопайской свите станет больше. Тебе ведь неделю жрецы положили на все обряды?

— Да, Ваше Величество, неделю и день! Я буду счастлив провести время в обществе вашего Высочества! До зимнего военного похода времени еще в достатке.

— Боги милосердные! Я коротко знавал твоего отца, великолепного Ведди Малого, застал и деда, которого не за просто так матушка моя нарекла Веселым, да, а именно за добрый и буйный нрав. Но откуда у вас у всех эдакая манера — кричать в помещении, аж стекла звенят? Ты бы пожалел мои барабанные перепонки…

— Виноват, Ваше Величество.

— Вот так-то лучше. Можешь же. — Его Величество положил салфетку на поднос и медленно встал.

Все присутствующие тотчас побросали на стол все что у них было в руках, ложки, кубки, ножи, салфетки и повскакивали с мест: полдник завершился.

Еще до женитьбы, во время очередного путешествия в столицу, Хоггроги подружился с некоторыми молодыми вельможами двора, в том числе и с наследником престола принцем Токугари, если, конечно, взаимную приязнь с принцами и взаимный интерес можно назвать дружбой. Принц умел интересно рассказывать, но больше любил слушать и не стеснялся таким образом удовлетворять немалую свою любознательность. Коротки дни пребывания в столице, тем не менее, за годы юности маркиз Хоггроги, тогда еще — его сиятельство, не без участия и помощи его Высочества, свел мимолетную дружбу с некоторыми придворными красавицами, падкими на приключения и тайны, а потом, в уделе, вспоминал их иногда…

— То есть, как это, Хоггроги? Да брось! Ты же помнишь, как это было здорово, а ведь тоже поначалу стеснялся! Ты просто не видел, какие сейчас поспели птерчики! Новых фрейлин полно! Красота и благородство, совмещенные… Меня еще до твоего приезда наши сударыни фрейлины и придворные дамы толпами осаждали: когда, да когда приедет этот восхитительный дикарь!? Ты им кажешься дикарем, отважным, таинственным и щедрым! Да неужели ты будешь упрямиться, когда тебя уговаривает сам наследник престола???

— Да, ваше Высочество, буду. Не забывайте: тогда я был свободен, а ныне женат.

— Ну и что? То есть, конечно, я всемерно уважаю… узы брака… их святость… и все такое… Я, в конце концов, и сам женат, но не круглые же сутки? Опомнись, Хогги!..

— Нет, ваше Высочество. Общение с вами — ценность, к тому же и громадная честь, я не против повеселиться в хорошем обществе, но…

— Но? — Его Высочество смолк и медленно, как бы постепенно, построжал лицом, в ожидании ответа на свое «но». Немногие при императорском дворе способны были выдержать этот внезапный колючий холод, исходящий от его Высочества престолонаследника, и не согнуться…

— Но я женат, и само небо не заставит меня поступить нечестно, ваше Высочество.

Нелегкое ремесло монарха его Высочество изучал под руководством отца, и, несмотря на репутацию ветреника, учился он весьма прилежно, поэтому давно уже понял, что хитрость, мягкость, умение отступать и соглашаться — далеко и далеко не всегда есть признак отсутствия силы.

— Между прочим, батюшка правильно отметил: у тебя просто чудовищный бас, и ты бы мог слегка умерить его, дабы остальные придворные не слышали, как некий строптивый маркиз отвечает отказом на предложения будущего своего государя.

— Виноват, ваше Высочество.

— Но ты хотя бы не покинешь наше общество раньше времени, в самый разгар? К постам и молитвам? Граф Борази окончательно отбывает к себе в провинции и дает прощальный ужин. Вот вам и незавидная цена дружбы: одни уезжают навеки, вторые отказывают наотрез… Ты с нами? Ты им зван, при мне, но и я приглашаю, лично. Вы слышите, судари? Первый принц государства лично приглашает этого упрямого дикого медведя!.. На чужой ужин, правда… Но и я туда зван!

Свита принца дружно рассмеялась на эту не слишком уклюжую шутку: венценосные особы пользуются неотъемлемым правом приглашать гостей в любом приделе своей Империи, на любое событие и в любой дом, даже если это Верховный храм Матушки-Земли. Другое дело, что искусный государь пользуется своими правами умеренно и своевременно.

— Буду рад принять участие, ваше Высочество.

— И отлично! Тогда — мир! Вот тебе моя рука, Хогги, но не раздави, мне ею еще указы по судопроизводству подписывать, батюшка взвалил на меня… Но эта писанина завтра, а сегодня попразднуем. Пользуясь случаем, подпоим маркиза, глядишь и… Ах да, он ведь у нас еще и малопьющий… Боги, боги!.. Спасите нас от добродетельной жизни на окраинах!..

И забурлила пестрая придворная жизнь! Хоггроги лишь ночевал дома, возвращаясь глубоко затемно, а то и уже засветло… Но крепкая натура его легко выдерживала нагрузки светской жизни, прямо сказать — детские, шуточные, в сравнении с трудностями военных походов, утомляли только бесконечные попытки придворных сударынь завоевать его сердце или хотя бы кошелек. Были бы они старухи и уродины — пришлось бы гораздо легче!.. Дуэль случилась только однажды, когда один из младших сыновей маркиза Дау обвинил Хоггроги в попытке напустить на него порчу и отравить. Был юноша в стельку пьян, наутро ничего не помнил, но были свидетели и секунданты, которые, конечно же, расстарались на щадящие условия — рубиться не своими мечами, а простыми «придворными», однако это не помешало Хоггроги принять вызов и на рассвете следующего дня срубить тому голову. И не хотел, да пришлось: пощадил бы — тотчас засыпали бы вызовами, подозревая трусость и мягкотелость…

Охоту на оборотней или церапторов сменял пир во дворце его Высочества, а через день после оного в угоду дамам устраивали птеровую охоту…

— Хогги! Вы что, никогда не видели, как младший птерничий машет вабилом?.. Будьте так любезны.. чуть ближе, пожалуйста. Хогги, я давно собиралась тебе сказать… Ты слушаешь меня?

— Я весь внимание, сударыня.

— Тише, ради всех богов!.. Хогги… Ты помнишь, как нам было хорошо?

— Да, сударыня! Это одно из лучших воспоминаний в моей жизни, и я навеки сохраню его в своем сердце!

— «Навеки сохраню»… Вы… Иными словами, ты дал мне отставку. Мне говорили, но я не верила… я просто не могла поверить…

— Я себя отправил в отставку, себя, а не вас.

— Оставим в покое все эти дежурные галантности! Это одно и то же. За что?

— Но… Вы ведь вышли замуж, а я женат.

— С каких это пор узы брака — преграда любящим сердцам?

— С тех пор, как я женился, сударыня, а вы замужем. Но вы слышите — его Высочество меня зовет…